Наверняка всем знакомы высказывания типа: «Сибирские (норвежские, японские) кошки — древняя аборигенная порода, известная 200 (1000, 2000) лет, наша национальная гордость». Что касается древности абсолютного большинства кошачьих пород — это типичное мифотворчество. «Болезни мифотворчества» весьма часты среди заводчиков (не только кошек, но и собак), и усиленно распространяются через книги и статьи, предназначенные для широкой публики. Причины этого явления по-человечески вполне понятны: количество легенд, окружающих ту или иную породу, напрямую связано с ее популярностью. Каждому начинающему владельцу лестно иметь животное породы, «известной со времен фараонов», происходящей «из царских палат», или, наоборот, «из дикой северной тайги» — это уж кому какая экзотика ближе к сердцу. Однако заводчик в своей работе должен ориентироваться не на мифы и легенды, а на реальную историю и генетический статус породы.
Для того, чтобы понять, насколько аборигенны те или породы, обратимся к определениям.
Порода — это группа животных одного вида, созданная при участии искусственного отбора и обладающая рядом характерных морфологических, физиологических, поведенческих признаков, передающихся из поколения в поколение.
Аборигенной называется порода, сложившаяся на определенной территории при значительном влиянии естественного отбора и несколько меньшем — искусственного.
Что касается искусственного отбора животных, обладающих хозяйственно-полезными признаками, с ними все понятно. Человек отбирал (оставлял на «развод») наиболее резвых коней или собак с лучшим чутьем. Но кошки?… Феральные (или «уличные») кошки никакому отбору, кроме естественного, обычно не подвергались. Правда, этот естественный отбор весьма своеобразен, так как кошки обитают в антропогенной, а не в природной среде, но от этого он все равно не становится искусственным. Максимальное проявление искусственного отбора для кошек, обитающих в сельской местности — это предпочтительное сохранение хозяевами потомства от «отличной крысоловки». Но для кошачьего породообразования такой отбор практической роли не играл, иначе бы мы сейчас имели породы вроде «йоркширского мышелова» или «кубанской крысоловной». Из пометов, принесенных беспородными кошками, живущими в городских квартирах, хозяева могли порой оставлять себе котят, которые очаровывали их своим необычным окрасом, или ласковым поведением, или тем, что «пушисты до чрезвычайности». Но опять же, ни о каком долговременном отборе тут не было и речи.
В каких же случаях мы можем говорить о действительно аборигенной породе кошек? Во-первых, в той ситуации, когда на какой-то территории действительно возникает искусственный отбор — по причине, например, местных верований в то, что голубая (или белая, или короткохвостая) кошка приносит в дом счастье и удачу. Правда, подобный отбор ограничивается одним-двумя признаками, а остальные могут — или не могут — закрепиться в местной популяции в зависимости от ее инбредности. Поэтому второй фактор создания аборигенных пород — это изоляция, ведущая к увеличению инбредности животных в данной местности. Изолированная на острове или горной долине популяция кошек будет относительно малочисленной, а значит, в ней со временем повышается уровень родственности животных. И, главное, приток «инородных» генов со стороны в такую популяцию будет крайне мал. В этом случае процессы генетического дрейфа часто приводят к формированию однотипной популяции, которую условно можно было бы назвать аборигенной породой (условно, если отсутствует определяющий понятие породы искусственный отбор). Такими аборигенными породами можно считать турецкого вана, кората, сококе. С некоторой натяжкой под это определение можно подвести турецкую ангору, традиционного сиама, японского бобтейла и немногих других.
Полудлинношерстные «лесные» кошки
Со статусом пород так называемых «лесных» кошек — мэйн-кунов, норвежских, сибирских, — ситуация наиболее запутанная. Именно их чаще всего и называют «аборигенными». Казалось бы, так оно и есть: облик у этих пород вполне естественный. Но…норвежская лесная я порода, существующая в настоящее время, фактически развивалась как культурная, причем в 70-е годы ХХ века (точнее, начата работа по ее созданию была в 30-е годы, но вскоре надолго прервалась). Да, за основу стандарта были приняты изображения «лесных кошек викингов» и описания в старинных книгах. Но не занимались же викинги искусственным отбором среди своих кошек! И метизовались ли эти кошки с дикими лесными котами, которые, вероятно, были широко распространены в Скандинавии во времена Малого Климатического оптимума — это еще вопрос. Основу породы составили местные кошки желательного типа («фенотипичные») — и неизвестного происхождения. Тип этот, с некоторыми вариациями, соответствовал человеческим представлениям о диком лесном коте (Felis silvestris). Никакого искусственного отбора среди этих аборигенов в Норвегии до появления первых стандартов не велось. Важно, что под разведение брали кошек желательного типа из сельской местности. Учитывая относительно небольшие размеры страны и особенности сельского образа жизни в Скандинавии, соблюсти высокий уровень однотипности и генетической однородности поголовья было не самой сложной задачей. К тому же первые заводчики «норвегов» изначально придерживались жестких условий отбраковки особей нежелательного типа или окраса.
Мейн-куны имеют, пожалуй, даже большее право называться аборигенной породой. Первичное поголовье — «фермерские кошки штата Мэн» — было действительной основой для написания стандарта. Однако американцы, со свойственной им энергией, постарались довести ряд породных признаков до их максимальных значений, утрировать существующий тип. Породный тип мейн-кунов интенсивно окультуривался, а отнюдь не «сохранялся в естественной неприкосновенности» (как это пытаются преподнести некоторые американские заводчики). Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить фотографии кошек 60-70-х годов прошлого века с современными.
Скорее всего, в племенное ядро породы на ранних стадиях ее развития поступали не только «фермерские кошки из Мэна». Наверняка среди них были и «городские» особи неизвестного происхождения, и животные из других штатов. Генетическая неоднородность исходного поголовья мэйн-кунов до сих пор сказывается в редких выщеплениях особей с окрасом колорпойнт или с кудрявой (рексовой) шерстью…Конечно, потомки, обнаружившие нежелательные для породы признаки, из разведения выбраковываются, но полностью избавить породу от рецессивного носительства нежелательных аллелей пока что еще не удалось…
Происхождение сибирской породы
Российских заводчиков, конечно, в первую очередь интересуют вопросы разведения национальной сибирской породы. В ее основе лежал подбор животных неизвестного происхождения «под стандарт» только по фенотипическим, то есть внешним, признакам. Честно говоря, никакой единой «аборигенной сибирской породы» до начала «кошачьего движения» в России не существовало (существовало выражение, которое означало примерно следующее: «крупный кот с густой шерстью и не-белого окраса»).
Первые племенные ядра сибирской породы формировались в 1986-1989 гг. основном за счет кошачьего населения крупных городов, — там, где раньше всего возникли фелинологические организации. Потому-то оригинаторами породы выступили заводчики из клубов Москвы и Санкт-Петербурга (тогда — Ленинграда), то есть европейской части России. Никто из заводчиков сибирских кошек не ездил по глухим таежным поселкам в поисках «чистокровных сибиряков». Работали с тем материалом, который был под рукой. Из «фенотипичных» кошек, зарегистрированных московскими клубами, лишь единицы имели действительно «чистое» сибирское происхождение.
Кроме того, в любом крупном городе (хоть Азии, хоть Европы) степень генетического разнообразия кошачьих популяций крайне высока — за счет интенсивного притока генов, «идущего» с постоянным привозом новых, породистых и беспородных, особей. Городской кошачий генофонд находится как бы в состоянии постоянного перемешивания. И никто не гарантирует, что внешне подходящая под «сибирский стандарт» городская кошка неизвестного происхождения не несет совершенно чужеродных — «восточных», «персидских» или «европейских» генов. Скорее уж можно гарантировать обратное…
В целом же на территории России в начале работы с породой заводчики имели дело с весьма неоднородными аборигенными популяциями кошек «сибирского типа», а не с аборигенной породой. Например, в Красноярске (кто скажет, что это не Сибирь?) и сегодня можно увидеть как минимум два основных типа полудлинношерстных кошек, отличающихся текстурой шерсти, очертаниями мордочки, посадкой глаз и рядом других признаков. И какой из этих типов «более сибирский» с точки зрения аборигенного происхождения? По моим наблюдениям, наиболее часто кошки желательного породного типа встречаются на Дальнем Востоке, Южной и Восточной Сибири. Причем у этих животных есть одна особенность, явно отличающая их от «стандартного» («европеизированного») сибиряка. Текстура шерсти у «азиатов» в целом более тонкая, плотный подшерсток несколько удлинен, но его количество не превышает общего количества ости. Покровная шерсть у восточносибирских кошек обычно более длинная, с ярко выраженным украшающим волосом. Впрочем, среди дальневосточных кошек встречаются группы особей и с относительно короткой «покровкой».
На европейской территории России и на Украине встречаются лишь единичные особи или малочисленные родственные группы кошек данного типа, причем тяготеющие к крупным городам и морским портам. Видимо, их появление связано с влиянием завезенных восточносибирских и дальневосточных котов на генотип местной популяции. Похоже, что в своем распространении «сибирский» тип доходит до…Ближнего Востока. Однажды мне довелось видеть кошку, в точности подходящую под стандарт сибиряка, но привезенную из северного Ирана. По уверению ее владельцев, там подобные кошки встречаются, то есть это не какой-то случайный завоз. Как называть эту кошку — с той же точки зрения аборигенности — иранской? Сибирской? Или, может быть, персидской (Персия — старое название Ирана)?! Ведь невольно возникает крамольное предположение: общий предковый тип кошек (наряду с другими, например, ангорскими) лежал и в основе «длинношерстной» (то есть нынешней персидской), и сибирской породы… Возможно, периодически встречающиеся «гнезда» кошек подобного типа представляют собой следы какого-то «архетипа», свидетельство давнего существования истинно аборигенной породы, ныне уже исчезнувшей… Возможно — но не более того. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, потребовалось бы проведение специальных геногеографических и молекулярно-генетических исследований.
